История шестая:
Испания, Коста-Дорада
Автор: Екатерина Штерн
Итак, мы уже несколько дней отдыхаем на побережье Коста-Дорады. Здесь моя дочура приходит к выводу, что хотя в этой стране и не ходят вверх ногами, но все-таки живут по другим "антиподским" обычаям:
1. Язык "Буэнос диас, Элис!" - приветствует Алису швейцар гостиницы. Слава Богу, она уже не ломает голову над вопросом: "Это я или не я?" Теперь Алиса превратилась в Элис, а маленькая девочка в элегантную мисс. Иноязычное имя привносит в жизнь моего ребенка чувство собственного достоинства. Я наблюдаю, как она подолгу смотрится в зеркало, расчесывает свои кудряшки и одевает вечернее платье, спускаясь к ужину. Там официанты подобострастно преподносят женщинам розы, и лишь моя Элис небрежно бросает в ответ "Грасиас, сеньоро". Помнится, сказочная Алиса, едва откусив пирожок, начинала увеличиваться в размерах. Может быть, причиной роста являются секреты местной кухни?
2. Еда "Честный ребенок любит не папу с мамой, а трубочки с кремом", - со вздохом признали все родители мира. Я же в этом убеждаюсь, посещая ресторан нашего отеля. Любимый человек Алисы - это дон Диего, пузообразный испанец с загадочным названием "метрдотель". Он берет ее за руку и проводит кулинарные экскурсии, тыкая пальцем в очередное блюдо и обзывая его по-испански. "Пескадо" ("рыба" по-испански), - поясняет он Алисе, и она ставит очередную, пятую тарелку на наш стол. "Мама, смотри, еще один пескарь", - удивляется она, пытаясь разгрызть рыбу, всем своим видом напоминающую осьминога. Гастрономическая вакханалия, десятки тарелочек и сотни понадкусанных кусочков - вот что такое время обеда, вот что такое эта испанская сиеста. Мы проводим это время, словно сказочные герои Льюиса Кэролла, которые "как ненормальные пили чай", пересаживаясь от стола к столу. Еще немного, и моя дочь превратится в толстушку Мэри Энн.. Море - вот то место, которое может спасти ее от обжорства. Оно не уступает по размерам даже самой большой рисово-овощной тарелке паэльи, а по солоноватости - даже тем специям, которые добавлены в мясное рагу косидо.
3. Побережье Золотые пески Коста-Дорады и бирюзовые воды Средиземного моря утопают в восхищенном сиянии голубых глаз Алисы. Мы приходим на побережье рано утром, когда по бархатистой поверхности еще не ступала нога человека. В это время лишь работники пляжа с приборами, очень напоминающими миноискатели времен отечественной войны, пытаются отрыть в песках позабытые туристами драгоценности. Возможно, именно поэтому в переводе с испанского Коста-Дорада означает "золотой берег". Но главная драгоценность этого курорта для моего ребенка - это ласковые волны моря. Сказочная Алиса боялась когда-то утонуть в собственных слезах. Моя Алиса может утонуть только в слезах восторга. Но чтобы она все-таки не превратилась в Русалочку, я пытаюсь вытащить ее на берег. Лежаки, зонтики, стульчики и столы - все это преподносится к нашим ногам, но за дополнительную плату. При таком раскладе лежаков и материальных средств, наш кошелек начинает опустошаться, и Алиса в возмущении тащит меня в магазин. "Купим все сразу, и не будем тратиться каждый день", - изрекает она глубокомысленно, и мы покупаем: бамбуковые подстилки и пляжный зонтик, резинового дельфинчика для нее и модный купальник для меня, а также: надувной матрас, ракетки для тенниса, спортивные мячики, крем от загара и после загара и еще большую кучу никому не нужных вещей. В принципе, на потраченную сумму можно было бы смело арендовать все лежаки и зонтики побережья на год вперед. Но я не унываю, так как уже усвоила, что игрушки - это приспособления, придуманные взрослыми, чтобы дети не мешали им играть в свои игры. И пока моя дочура строит замки на песке и плавает с дельфином, я бы не отказалась сыграть партию в пляжный теннис с местным мачо.
4. "Антипятки" Итак, местное население - это бронзовый загар, атлетический торс, вороной волос и вечно ищущий взгляд. Работники пляжа находятся в вечном поиске потерянных вещей, местные мачо - в поиске позабытых на пляже женщин. С первого дня я замечаю одного обворожительного спасателя в вызывающе красных трусах. Он обвораживает меня не только цветовой палитрой своего нижнего белья, но и размерами бинокля, устремленного все чаще не на море, а на женскую половину побережья. Я принимаю позу женщины, явно нуждающейся в спасении. "Красные трусы" незамедлительно спешат мне на помощь, интересуясь самочувствием на утро и планами на вечер. Хорошие манеры, выразительные глаза, играющие на солнце бицепсы - я в восторге, зато не в восторге моя Алиса. Позабыв про своего дельфина, она вдруг вспоминает, что главная игрушка - это ее мать. С видом собственника и чувством ярко выраженного патриотизма она приобнимает меня за плечи и довольно громко ставит испанца на место одной-единственной фразой: "Адьос, амиго!" Боже мой, зачем я научила ее говорить? Когда же разочарованные "красные трусы" исчезают в неизвестном направлении, Алиса мстительно добавляет: "Аста лависта, бейби!" Да, смотреть фильмы после десяти вечера ей тоже не следовало бы! Хотя дело обстоит, видимо, не в языке и даже не в телевидении, а в том, что родители - это настолько простые устройства, что управлять ими могут даже дети!
"Все чудесатее и чудесатее.." Слегка повздорив из-за "красных трусов", мы решаем провести оставшиеся дни с учетом взаимных интересов. Один день мы посвящаем Алисе: она хочет чудес, созданных игрой человеческого воображения. Нет ничего проще - Порт Авентура, парк развлечений, где днем и ночью не смолкают мелодии праздника и раскаты детского смеха. Маленький паровозик за двадцать минут привозит нас к таинственным воротам, за которыми мирно уживаются сразу четыре континента. Великая Китайская стена плавно переходит в остроконечные фигуры мексиканских пирамид майя, а соломенные крыши хижин австралийской Полинезии сменяются гостеприимно открытыми дверьми салунов дикого Запада. В этом удивительном месте, должно быть, немеют от удивления учителя географии и иностранных языков. Ведь дети находят общий язык как с австралийскими аборигенами, так и с узкоглазыми азиатами. Они зажигательно выплясывают румбу в кругу мексиканских танцоров и вальяжно хлопают по плечу американских ковбоев. Здесь все равны, так как разговаривают на одном языке - языке счастливого детства. Меня же все эти крутилки, вращалки, шаталки и всяческие поднималки нашего с Алисой настроения лишают дара речи и чувства собственного возраста. Здесь нет годов рождения, есть только сантиметры роста. Ограничения появляются в виде табличек у аттракционов: "Для тех, кому за.. 130 или 140 см". Алиса одевает специальные спортивные ботинки на большой подошве, чтобы хоть немного приблизиться к разрешающей отметке. К сожалению, ей еще нельзя проехать по той "американской горке" с рычащим названием Дрэгон Хан, которая видна со всех дорог Коста-Дорады. Алиса с ужасом и благоговением усаживает свою ненормальную мать в скоростную тележку. Гамма чувств, играющая на ее лице, сродни тем эмоциям, которые она испытывает, с удивлением взирая на процесс отправления мяса в электрическую мясорубку. Господи, семь мертвых петель, скорость - 160 км/час, растрепанные волосы и подгибающиеся ноги, щенячий восторг и собачий визг, и наконец, бесконечно длинное железнодорожное полотно той самой горки, на которой были растеряны все накопленные мною года. Алиса подросла, а ее мама снова стала ребенком, радуясь каждому витку и кульбиту нашей непредсказуемой жизни.
Следующий день по плану посвящается моим "взрослым" интересам, а именно тем чудесам, которые были созданы самой природой. Гора Монсеррат, самое таинственное, культовое и священное место в Каталонии. Мы едем по причудливым изгибам горного серпантина, а экскурсовод рассказывает нам легенды, связанные с историей этого загадочного места. "Сказки для взрослых" оживают перед изумленным взором Алисы. Ее нескончаемая тарабарщина на смеси русского с испанским вдруг затихает. Интересно, что так поразило воображение моего ребенка? Может быть, она завидует ангелам, тем крылатым озорникам, которые, не выдержав скуки окружающего ландшафта, взяли да и распилили гору пополам? Хотя, возможно, она просто боится, что мама, поддавшись религиозным порывам, отдаст ее в бенедиктинское братство, давшее когда-то обеты бедности, послушания и молчания. Я наблюдаю за сосредоточенным лицом ребенка. Ну, конечно, то самое заветное желание, исполнения которого она попросит у Черной Мадонны, никак не может прийти к ней в голову. Я даю ей немного времени, и мы взбираемся на фуникулере к самой вершине лысых скал, мрачных пещер и фантастических фигур, в каменном узоре которых пытаемся угадать спящего верблюда, слона или черепаху. "Мамочка, так это же твой профиль!" - хлопает в ладошки Алиса. Все ее игрушки, любимые животные и мультипликационные герои оживают в образе нерукотворных скал. А впереди нас ждет еще одно чудо. Статуя Богородицы, длинная очередь к которой безмолвно движется по узким коридорам монастыря. Алиса напугана и дергает меня за рукав: "Ну что же? Что же загадать?" Остается несколько шагов, а я вдруг сама теряюсь словно ребенок, и все мои мечты сплетаются в тугой клубок вопросов и сомнений. Я беру Алису на руки, и она с детской искренностью протягивает к Мадонне свои руки. В ее затуманенных глазах мелькают дальние страны, по-детски наивные фантазии и вновь ожидаемые чудеса. Мое сознание проясняется. Я тоже касаюсь теплого черного дерева и смотрю на Алису. Исполнение всех ее детских желаний - это и есть моя самая сокровенная взрослая мечта. Мадонна улыбается мне в ответ, ведь у нее на коленях тоже сидит ребенок. В руках этого младенца сосредоточены все надежды нашего огромного мира, а в руках Алисы - кусочек этих надежд и частичка моего маленького материнского счастья!
|
